У меня уже нет жены, но есть дочь. Поэтому я, так сказать, воскресный папа. Прихожу к Машеньке по выходным, и мы отправляемся в парк. Почти в любую погоду. Снег, дождь - нам с ней неважно.
- Простудишь ребенка, - ворчит моя бывшая жена.
- Мы закаленные! - подпрыгивает Машка.
Мы и правда закаленные, никакие вирусы нас не берут. Ну очень-очень редко, и тут уж погода ни при чем. Сходит ребенок в школу - и вирус тут как тут. Тогда уж и я тут как тут, понятное дело.
- Пойду с вами в поликлинику, - заявил в очередной раз, когда ребенка сразили сопли и кашель.
- Ты же работаешь?
- Отгул возьму.
- Хм. По-моему, когда папа хочет поучаствовать в здоровье ребенка, он дает денег на лекарства.
- Денег дам, само собой. Но и в поликлинику пойду. А ты что думала? Мой ребенок нуждается в медицинской помощи, значит, я иду вместе с ребенком!
Бывшая посмотрела на меня, вздохнула:
- Ты же не умеешь договариваться. Я не хочу идти к врачам с террористом, по лицу которого сразу видно: он готов убивать любого, кто сделает больно его доченьке. Ты всех педиатров распугаешь! Машка обняла меня, шепнула: «Папа, я тебя люблю!»
Ее мать снова вздохнула и разрешила нам идти вдвоем.
В поликлинике очереди были небольшие, но времени отнимали много. Мы с дочкой ждали.
- Папочка, почему так долго? - хныкала она.
- Если доктор хороший, то каждого пациента внимательно выслушивает. На это нужно время.
- Согласна с вами, - неожиданно услышал я нежный голос.
Рядом сидела молодая женщина с девочкой.
- Я тоже к этому педиатру, - сказала она. - Все хвалят ее как хорошего специалиста.
Выходили из поликлиники вместе.
- Меня зовут Варя, - сказала женщина.
- Митя. Выздоравливайте!
- И вы.
Через пару дней я снова привел Машутку к доктору. Варя с дочкой уже были здесь.
- Сегодня не я за вами, а вы за мной, - улыбнулась она.
Мы разговорились. В таком учреждении хорошо идут беседы о здоровье и анализах, но нас почему-то занесло на темы книг и фильмов. А дочки наши хвастались, у кого какая температура, и шалили.
Еще несколько дней подряд я ходил с Машей в поликлинику. Мы встречались с Варей и ее дочкой, словно в каком-то родительском клубе, пока дети не выздоровели.
А потом встречались на детской площадке. Девочки играли, мы разговаривали. Я уже знал, что Варя в разводе, и то же самое она знала про меня. Впрочем, нашим встречам я не придавал никакого значения. Мне было важно проводить время с Машей, вот и все.
А потом как-то само собой получилось, что я довольно трепетно начал относиться к этой женщине и ее дочке, и в дни наших прогулок всегда был в отличном настроении. Мне кажется, она тоже... Но при этом никаких «соприкоснувшись рукавами» - дистанции в два метра я не нарушал, ничего такого не думал! Вообще был очумевшим от недосыпа мужчиной, отягощенным рабочими проблемами плюс тягостная необходимость разлуки с любимым ребенком.
Самого слова «влюбленность» и близко не было в моем сознании. Поэтому, когда я однажды выруливал со стоянки и довольно сильно поцарапал дверцу автомобиля, очень удивился. Изумился, абсолютно не ощутив при этом ни досады, ни злости, ни отчаяния, что вот же недавно покрасил машину, вбухав в это немалые деньги, а теперь опять двадцать пять... Причем денег свободных нет. Было отчего расстроиться, а я ни в одном глазу!
Понял, что означает такое состояние, и все это сразу честно рассказал Варе, как только мы снова встретились на детской площадке.
- Понимаете, словно человек стукнул себя молотком по пальцу и не почувствовал боли, - говорил я, а она серьезно смотрела на меня своими прекрасными глазами. - Как будто под гипнозом или воздействием анестезии. Понимаете? То есть вот так я вдруг осознал, что...
- Я тоже тебя люблю, - перебила меня Варя.
Притянула к себе, обняла и поцеловала.
От этого поцелуя у меня было отчетливое ощущение, как будто мы с Варей уже были когда-то давно парой, но я почему-то потерял память, и вот сейчас она потихоньку восстанавливается. Я целовал не чужого человека, а свою родную женщину. Мы с трудом оторвались друг от друга, потому что наши девочки захихикали. Теперь придется им что-то объяснять...
Дмитрий
