Коридоры и палаты были переполнены ранеными

Мой папа Петр родился в 1914 году, а мама Ольга - в 1919-м. Встретились они еще до войны. Мама работала официанткой в кафе, папа пришел туда пообедать. Когда мама подошла к нему, чтобы принять заказ, папа не смог произнести ни слова, настолько она ему понравилась. Это была любовь с первого взгляда. Вскоре они поженились и даже обвенчались.

Началась война, Петра забрали на фронт. Однажды бабушке (маминой маме) приснился сон, в котором она увидела, что зятя ранили. Она велела Ольге записать день, когда это случится. И действительно, вскоре маме пришла телеграмма от начальника госпиталя с просьбой приехать в Богородск к раненому мужу. Это было уже второе тяжелое ранение.

Коридоры и палаты были переполнены ранеными

Мама села в поезд с пересадкой. Война уже заканчивалась, на перроне пункта пересадки гуляла молодежь с гармошками. Поезд на Богородск должен был отправляться в 23:30. Мама встретила на платформе земляка. Тот сказал, что, когда приходит поезд и начинается посадка, местные бандиты могут ограбить, воспользовавшись толкучкой.

Ольга зашла в придорожное кафе, увидела там обедающего офицера, подсела к нему и попросила сопроводить ее в поездке под видом мужа.

Офицер был ошарашен. Но когда Ольга объяснила, что едет к раненому мужу в Богородск, он согласился ей помочь. Пришел поезд, и все было так, как предупреждал земляк. Но офицер сумел защитить Ольгу от бандитов.

Когда Ольга приехала в госпиталь, она пришла в ужас. Коридоры и палаты были переполнены ранеными. Из разговора с начальником госпиталя она узнала: медики считали, что ее муж не жилец. Он долго находился без сознания, иногда приходил в себя, звал жену. Врачи посадили к нему на кровать нянечку, которая закуталась в платок, и сказали раненому:

- Вот ваша жена.

Тот пришел в себя, посмотрел на женщину и сказал только:

- Пошла вон.

И вот мама зашла в палату. Все тело и лицо Петра были забинтованы, только одни закрытые глаза видны. Она сидела и ждала, когда он придет в сознание. Очнувшись, Петр долго смотрел на нее, а потом сказал:

— Оленька!

И с этого момента пошел на поправку.

Алевтина