Мой младший брат Максим повесился год назад, когда ему было всего тридцать два. Он с юности почти не работал и всем говорил: «Не лезьте в мою жизнь, я сам разберусь». И доразбирался: спился и полез в петлю.
Для нашей матери, конечно, это стало страшным ударом. Тем более отпевать Максима батюшка отказался наотрез. А похоронили его хоть и не за оградой кладбища, как в старину, но все-таки на самом плохом участке и совсем не торжественно.
Подруги матери (очень религиозные женщины) строго-настрого запретили ей молиться за Максима и ставить за него свечи: он же самоубийца! Мать из-за этого ужасно переживала и все-таки потихоньку молилась и ставила за Максима свечи. Она знала, что церковные каноны запрещают это, но продолжала. И никому об этом не говорила, кроме меня.
И вот однажды мне приснился Максим - счастливый такой, здоровый. И говорит:
- Передай матери, что молиться можно за кого угодно. А мне здесь хорошо, меня простили.
А я даже не испугался, спрашиваю:
- Как это простили, ты же самоубийца?
Максим отвечает:
- За ребенка с путей.
Я не понял, помолчал, потом спросил:
- А почему ты матери не приснился?
- У нее бы сердце не выдержало.
Дальше ничего не помню. Проснувшись, обдумывал свой сон и не мог понять - что за «ребенок с путей»?
Через несколько дней я поехал к матери (она живет в соседнем городе). И очень осторожно рассказал ей про сон. Она плакала, таблетки глотала, говорит:
- Я знала, что молиться за него все-таки надо! Он хороший был! Видишь, его простили.
А я спрашиваю:
- Что значит «ребенок с путей»?
- Максим, когда в первый класс ходил, пацаненка лет трех с трамвайных путей увел. Его мамаша зазевалась, и ребенок сел прямо на рельсы, а трамвай уже ехал и трезвонил. А Максимка побежал и ребенка оттащил.
Теперь я знаю, что жизнь после смерти существует. И знаю, что тебя могут простить, даже если ты страшный грешник. Надо просто, чтобы и добрые, правильные поступки у тебя тоже были.
Игорь