С годами жизнь перестаёт быть конструктором, из которого можно собрать что угодно, и всё больше напоминает бракованную головоломку, которую невозможно решить, как бы ты ни старался.
Возвращение к реальности
— Вера, ты тут? — Олег замахал ладонью перед моим лицом. — Ты вообще слышала, что я сказал минуту назад?
— Да, — поспешила ответить я, с трудом оторвавшись от своих мыслей. — Что на неделе едешь в командировку. Муж задержал на мне взгляд чуть дольше, чем обычно, затем вернулся к оладьям, а я снова погрузилась в воспоминания. Ровно год назад в этот самый день я была за полтысячи километров отсюда. И, что самое главное, была по-настоящему счастлива.
Курортный роман и внутренний конфликт
...Волны с рокотом набегали на берег и разбивались о скалистые камни, превращаясь в миллиарды искрящихся на солнце брызг. Я ощущала их на лице, руках, шее, которые Вадим покрывал страстными поцелуями, и невольно сжималась.
— Перестань, — прошептала наконец. — Я ведь замужем.
— И ты по-прежнему хранишь ему верность, несмотря на то, что случилось? — удивлённо спросил он, заправляя мне за ухо прядь влажных волос. — Ника, он же предал тебя!
— И раскаялся, — я слегка отодвинулась от него, впервые за неделю подумав, что, возможно, этот курортный роман был большой ошибкой. — А потом, ты совсем не знаешь меня.
При мысли о муже в сердце мучительно защемило — слишком свежи были раны, и это море, солнце и скалы помогали лишь на время забыться.
Предательство и бегство
Всё началось пару недель до того. Я везла Мишу на занятие по карате, когда вдруг сыну стало плохо — заболел живот, началась рвота. Долго не раздумывая, я рванула в больницу, которая, слава богу, оказалась почти по пути.
— Обычное несварение, — успокоили меня доктора. — Ребёнок пообедал и сразу отправился бегать — вот пища и не задержалась в желудке. Такое случается...
Выйдя из больницы, я первым делом набрала мужа, но он не взял трубку. Конечно, ни о каком карате в тот день речь уже не шла.
Усадив сынишку на заднее сиденье, я поехала домой. Там, привычно сунув ключ в замочную скважину, с удивлением обнаружила, что дверь заперта изнутри.
— Наверное, папа дома, — предположил Мишка и, встав на цыпочки, трижды нажал на кнопку звонка.
Но за дверью по-прежнему было тихо. Что за ерунда?!
Я уже достала мобильник, когда с обратной стороны двери щёлкнул замок.
— Что-то вы рано, — пробормотал муж, не торопясь впускать нас в квартиру.
— Мише стало плохо, и мы не поехали на тренировку, — сказала я, глядя на чужие красные босоножки под вешалкой в прихожей. — Знаешь, я так разволновалась, что забыла зайти в аптеку. Проводи гостью, пока мы вернёмся.
Я увела сына — не хотела, чтобы он стал свидетелем идиотской сцены. А на следующий день собрала вещи и, сказав Мише, что мы недельку погостим у бабушки, уехала к родителям.
Олег обрывал мне телефон, писал сообщения, клялся, что любит и эта связь была ошибкой, даже прибегал к эмоциональному шантажу: «Подумай хотя бы о ребёнке — каково мальчишке будет расти без отца?»
Тайм-аут и новая встреча
Я не знала, что делать, и тогда моя мудрая мама посоветовала взять тайм-аут и уехать, чтобы разобраться в себе — она, мол, присмотрит недельку за внуком. В тот же день я взяла билет на поезд.
С Вадимом — инструктором по виндсёрфингу в пляжном клубе — мы познакомились на второй день моего отдыха. Как оказалось позже, это не было его основной профессией — в холодное время года он занимал серьёзную должность в крупной компании, занимающейся интернет-продажами, и, тяжело работая весь год, на три летних месяца уезжал сюда.
Он сразу понравился мне — высокий, симпатичный, спортивный, внимательный и заботливый. Семь лет назад он развёлся с женой, закрутившей роман с коллегой, и потому понимал меня как никто.
Мне казалось, что роман с Вадимом станет справедливой местью моему мужу, но проходили дни и ночи, и мне начинало казаться, будто это что-то большее. Однако Вадим думал иначе.
— Ты даже не замечаешь, как меняешься, когда говоришь о супруге, — сказал он мне в нашу последнюю встречу. — Я знаю, что тебе больно сейчас, но уверен: ты до сих пор любишь его. И как это ни прискорбно, но в твоём сердце нет места для меня.
Я уже тогда знала, что это неправда, но поверила ему. На прощание Вадим дал мне запечатанный конверт, сказав, что если через год я вспомню про него, то лишь тогда можно будет прочесть письмо. Мы не обменялись ни адресами, ни телефонами...
Год спустя: осознание и решение
И вот сейчас, сидя напротив мужа, я поняла, что совершила ошибку. За год не прошло и дня, чтобы я не вспоминала о Вадиме, его кофейных глазах и семи чудесных днях, что мы провели на морском берегу... Олег по-прежнему что-то рассказывал о своей работе, когда я внезапно перебила его:
— Знаешь, мне кажется, что тогда, простив тебя, я совершила большую ошибку. И сейчас думаю — нет, почти уверена! — что встретила того человека, который идеально мне подходил, но была настолько глупа, что позволила ему уйти. В последнее время такое ощущение, будто я смотрю на тебя в перевёрнутый бинокль: чем ближе ты пытаешься быть, тем дальше отодвигаешься. Прости, но так больше не должно продолжаться.
Я аккуратно сложила салфетку на столе, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться: лицо мужа напоминало рыбью морду с выпученными глазами, заживо сваренную в ухе.
Мне нужно было время — подумать, как найти Мишу, и потому я взяла сумку, ключи и вышла из квартиры. На улице села в машину и уронила голову на руль. «Какая же я дура, дура, дура! — пульсировало в голове. — Зачем позволила Вадиму себя отпустить?..»
Письмо надежды
И вдруг вспомнила: письмо! Целый год я бережно носила его в своём ежедневнике, спрятав за кожаную обложку. Дрожащими руками вскрыла конверт... «Если ты захочешь вернуться, я буду ждать тебя. Ищи меня летом на нашем берегу», — гласили две короткие строчки, выведенные уверенным почерком любимого.
И в то же мгновение, когда я прочитала их, слёзы брызнули из моих глаз — слёзы радости, облегчения и счастья. Часто мы, сами того не осознавая, усложняем жизнь, лишая себя шанса быть счастливыми, пытаясь подобрать пару из совершенно другого конструктора. Но иногда, залезая в дебри сложносочинённых проблем, стоит вспомнить, что для того, чтобы жить и радоваться, надо всего две вещи: во-первых — жить, а во-вторых — радоваться. Я вспомнила...
Вероника
