История возникновения лагерей, подобных АЛЖИРу, восходит к далекому 1926 году, когда в Советском Союзе впервые стали применять наказание не только к осужденному, но и к членам его семьи: родителям, детям, женам, братьям, сестрам. Для них по советской традиции сложилась еще одна аббревиатура ЧСИР — члены семьи изменников родины. Личная невиновность ЧСИРов во внимание не принималась.
Вначале к изменникам относили военных, совершивших побег за границу. Позже по инициативе НКВД к ним приравняли осужденных троцкистов: их семьи лишали избирательных прав и ссылали в отдаленные районы Сибири на 5-8 лет. Чем дальше в историю уходили годы революции, тем больше преступлений квалифицировалось как измена родине.
Датой рождения Акмолинского лагеря следует считать 3 декабря 1937 года. Хотя официально АЛЖИР считался отделением Карагандинского лагеря — знаменитого Карлага, фактически он был самостоятельной структурной единицей ГУЛАГа, подчиненной непосредственно Москве. Именно сюда доставляли матерей, дочерей, сестер и жен «изменников родины» и троцкистов. Зачастую это были даже не жены, а вдовы уже расстрелянных мужей.
Арестовывать предписывалось всех, кроме беременных, глубоких старух, а также инфекционных больных (у таких брали подписку о невыезде). Однако, по воспоминаниям бывших узниц и согласно архивным документам, попадали в лагеря и беременные, и женщины с грудными детьми. В АЛЖИРе находилось около 400 детей, не достигших 4 лет.
Все имущество арестованных, за исключением личного белья, одежды, обуви и постельных принадлежностей, которые они должны были взять с собой, подлежало конфискации. Его свозили на склады НКВД, там сотрудники выбирали себе что получше, остальное продавалось через специальные магазины. Опечатанными квартирами тоже распоряжался НКВД — именно из этих фондов многие чекисты улучшали свои жилищные условия.
Судебные процессы по делам жен и других родственниц не проводились. В отделении НКВД им вручали под расписку копию решения так называемой «тройки». За этим следовал долгий этап в казахскую степь. Бытовала среди жен «изменников» горькая шутка: мол, сколько лет замужем была, столько и получишь.
Сколько таких женщин оказалось в лагерях? Точных сведений нет, все засекречено до сих пор. Исследователи из «Мемориала» разыскали лишь одну записку наркома Ежова Сталину от 5 октября 1938 года: «По неполным данным, репрессировано свыше 18 000 жен арестованных предателей, в том числе по Москве свыше 3 000 и по Ленинграду около 1 500». Вероятно, были и другие записки. В АЛЖИРЕ в 1938-м содержалось 4 200 женщин.
Первые этапы прибыли сюда в январе 1938 года в 40-градусные морозы. Женщин выгрузили фактически в голой степи. Лагерь состоял их шести бараков, сложенных из саманных кирпичей, каждый на 250-300 человек. Кому не хватило мест на двух-трехъярусных нарах, спали на полу. На уровне верхних нар было незастекленное окно, его затыкали тряпьем. У выхода находилось помещение с длинным умывальником, на стирку и мытье полагалось по ведру воды в неделю. Сколоченная из горбыля уборная стояла снаружи. Вот и все «удобства».
Для обогрева женщины до весны рубили камыш на близлежащем озере. При температуре ниже -30‘С заключенные могли выводиться на работы только в аварийных ситуациях, но этот приказ не соблюдался, и вскоре начались обморожения. Поодаль от бараков стояли несколько домиков для охраны и будки для сторожевых псов — вот и все обустройство лагеря. Да еще три ряда колючей проволоки.
Режим был строгим. Все свободное от работы время женщины были обязаны оставаться в бараках. Читать и вести записи запрещалось. Свидания, посылки и письма с воли были исключены. О судьбе своих мужей и детей женщины ничего не знали. Ребят старше 3-4 лет отправляли в детдома, причем часто детей из одной семьи разлучали. После отбывания срока многие матери найти своих детей не смогли. Для младенцев были устроены круглосуточные ясли, матери ходили кормить детей под конвоем. Бывало, рожали и от надзирателей. Таких детей по достижении 3 лет тоже спроваживали в детдома.
Питание было более чем скудным и однообразным: пайка черного хлеба, черпак баланды, чайная чашка каши-размазни. Свирепствовали инфекционные болезни, смертность была высокой. Некоторые, не выдержав, сходили с ума.
Весной начали строить новые бараки для прибывающих и цеха швейной фабрики. Месили голыми ногами глину с соломой, набивали деревянные формы, надрываясь, тащили на просушку. Летом добавились полевые работы. Выращивали овощи, но не к своему столу: все вывозилось за пределы лагеря. За пронесенную в барак луковицу можно было получить несколько суток карцера.
«Какое общество!» — воскликнул начальник Карлага Отто Линин, посетив АЛЖИР. Действительно! Около 90% заключенных имели высшее образование. В АЛЖИРе отбывали срок жена, дочь и две сестры расстрелянного маршала Тухачевского, жена маршала Блюхера. Жене председателя ВЦИК Михаила Калинина Екатерине повезло: она работала в бане. Сидели и жены многих видных государственных деятелей Казахстана. В АЛЖИР попала и жена Эдуарда Багрицкого Лидия. После смерти поэта она снова вышла замуж, но это ее не уберегло от лагерей. Сидели матери Юрия Трифонова, Евгения Весника, Булата Окуджавы, жена писателя Пильняка — автора «Повести непогашенной луны», в которой правдиво рассказано о смерти Михаила Фрунзе. В какой-то период там была собрана чуть ли не в полном составе вся женская часть труппы Харьковского оперного театра, как шутили сами арестантки, «1 000 артисток и 300 пианисток».
Почти год ютилась на нижних нарах общего барака актриса Рахиль Плисецкая — мать легендарной балерины. В лагере она оказалась после того, как ее супруг Михаил Плисецкий — крупный советский хозяйственный деятель, консул СССР на Шпицбергене и управляющий комбинатом «Арктикуголь» — по доносу был арестован и расстрелян. Трижды в день бегала Рахиль в детский барак кормить грудью 8-месячного сына. К счастью, ее пребывание в АЛЖИРе было не слишком продолжительным. Ее родной брат, блестящий танцовщик Асаф Мессерер, в те времена выступал то в Кремле, то в клубе НКВД, его хвалил сам Сталин. Да и сестра Суламифь была известной балериной. Им удалось невероятное: Рахили заменили лагерь ссылкой. Она поселилась в Чимкенте. Туда к ней на каникулы и приезжала дочь Майя, которую после ареста родителей удочерила тетя Суламифь.
Прошла через чистилище АЛЖИРа и известная певица Лидия Русланова. «Соловей в клетке не поет», — ответила она лагерному начальству на предложение участвовать в художественной самодеятельности. Даром такая дерзость не прошла: из лагеря певица отбыла во Владимирский централ, откуда вышла только после смерти «отца народов».
До окончания войны из лагеря не освобождали никого, несмотря на то что многие уже отбыли свои сроки. Остров безнадежности прекратил свое существование вслед за Сталиным в 1953 году. За 16 лет через АЛЖИР прошли более 20 000 узниц. К концу 1950-х годов дела их были пересмотрены, практически всех осужденных как ЧСИР реабилитировали.
Со временем территория лагеря перешла в ведение совхоза «Акмолинский», рядом выросло село Малиновка (ныне Акмол). Акмолинск, превратившийся в Астану, а затем и в Нур-Султан, стал столицей независимого Казахстана. В 2007 году, через 70 лет после возникновения АЛЖИРа, на его месте был открыт мемориал. Вдоль Аллеи Памяти выстроились черные гранитные стелы с именами узниц.
Я призналась мужу, что будет дочка, только после третьего УЗИ
Анатолий